Классный час, посвященный Дню памяти жертв политических репрессий
Классный час, посвященный Дню памяти жертв политических репрессий
Цель: знакомство учащихся с историческим прошлым нашей Родины, воспитание учащихся в духе демократии, свободы, личностного достоинства, уважения прав и свобод человека.
Оборудование: слайды, фотографии, карта Карлага с обозначением на ней точек отделений, музыкальное сопровождение: «Реквием» Моцарта, «Лунная соната» Бетховена.
Ход мероприятия.
Ведущий: 5 апреля 1997 года Президент Республики Казахстан подписал Указ об установлении 31 мая Днем памяти жертв политических репрессий.
И нельзя промолчать,
Как нельзя допустить
Повторения прежних кошмаров…
Ведущая: Да, мы многого не знали из той поры… Или не хотели знать? Или боялись знать? Как ни прискорбно сознавать, но наше общество до сих пор не имеет точного и глубокого знания о себе.
И вот сейчас, когда открылись тайные задвижки архивов и человеческих душ, на страницах газет, журналов стали появляться свидетельства очевидцев, документы в той или иной мере восполняющие пробелы в одной из самых трагических страниц нашей истории, истории нашего края.
Ведущий: Обнародование драматических событий, ранее скрываемых в отечественной истории, поразило воображение людей. Масштабы политических репрессий просто шокируют. За страшными цифрами стоит трагедия миллионов.
Ведущая: Поселок Долинка находится в 40 км от Караганды. Наибольшую известность Долинка получила в начале 1930-х годов, когда здесь находилось Управление исправительно-трудового лагеря КарЛАГ.
1-й чтец: Над Долинкой свирепы ветры,
В колючей проволоке Спасск,
Но смотрят в наши души с верой
Седые люди в черный час.
Посмертна жизнь реабилитаций,
Но – на века, и — для веков.
Спать невозможно. Лица снятся
Карлаговских большевиков.
Ведущий: КАРЛАГ… эти шесть букв – политическое завещание сотен тысяч узников Карагандинского исправительно-трудового лагеря МВД особого режима.
Ведущая: Что представлял из себя Карлаг? Вся Долинка была опоясана колючей проволокой. Вход на территорию осуществлялся по специальным пропускам. Внутри разделение шло еще на две зоны. По углам каждой – сторожевые вышки. Там, за колючей оградой действовали иные законы. Иные представления о чести и справедливости. Уголовники в глазах надзирателей считались оступившимися, но своими, советскими людьми. «Политические» носили клеймо врагов народа, и отношение к ним было соответственное. А ведь в зонах находились специалисты высокой квалификации – врачи, педагоги, ученые, инженеры – цвет интеллигенции.
Ведущий: Была еще тяжелая работа, и еда, которую трудно назвать едой. Лагерная баланда и ночлег – вот и вся оплата за труд. Были еще допросы и пытки. Для следователей все средства были хороши во время допросов. Действовала «камера пыток» и вечный кружащий голову голод. Необузданный произвол не щадил никого.
2-й чтец: Наш круг все слабее и реже, друзья,
Прощанья все чаще и чаще…
За завтрашний день поручиться нельзя.
И даже за день настоящий.
И в эти тяжелые, страшные дни,
В чреде их неверной и лживой,
Так хочется верить, что мы не одни,
Услышать во мраке: «Мы живы».
Мы прежним любимым знаменам верны,
И даже под небом ненастья
По-прежнему меряем счастье страны
Свое отлетевшее счастье…
И пусть безнадежен мой путь и кровав –
Мои не смолкают призывы.
Кричу я, последние силы собрав:
«Мы живы, товарищ, мы живы!»
Ведущая: Страшны и трагичны страницы Карлага. В Карлаге, как известно, отбывали свой срок не только взрослые, но и дети «врагов народа». Причем многие из них были рождены в лагерных застенках. По архивным данным, на 1 января 1938 года среди прибывших 2103 женщин – «членов семей изменников Родины» в Карлаге было зарегистрировано 655 беременных женщин. А сколько их было за всю историю Карлага?
Ведущий: С момента рождения дети, появившиеся на свет в местах заключения, были приговорены жить в холодных застенках без материнской любви и ласки. Полуголодные, никому не нужные малютки звали теть-надзирательниц, чтобы те дали им кипяточку или кусочек хлеба. Грубое и жестокое обращение с детьми было нормой поведения многих работников Карлага.
Ведущая: Александр Исаевич Солженицын в своей книге «»Архипелаг ГУЛАГ» писал: «Малолеток бьют сапогами, держат в страхе, чтобы были молчаливыми и послушными. Часть пайка малолеток уходит с кухни в утробы воспитателей…». Надзирательницам запрещалось брать на руки младенцев – детей «врагов народа», качать их, приласкать. В их обязанности входила только смена пеленок. Матерям лишь изредка разрешалось кормить своих детей.
Ведущий: Матери младенцев, работавшие в лагере по 10 и более часов, часто теряли грудное молоко, и дети умирали от голода. В этих страшных условиях выживали единицы.
Ведущая: В Карлаге было много детей и подростков, приговоренных к трем, пяти и даже десяти годам общих лагерей. Их называли «дети НКВД». Судили за горсть зерна, взятого с колхозного поля, за случайно разбитый бюст Сталина и за многое другое.
3-й чтец: Рожденные в года глухие
Пути не помнят своего.
Мы – дети страшных лет России –
Забыть не в силах ничего.
Ведущий: Как ни давила машина расчеловечивания – бесправием, унижением, вечным страхом, как ни старались превратить душу в выжженную пустыню – на мертвом поле прорастали робкие побеги доброты, тепла, жизни.
4-й чтец: Я верю, (вы перечить мне не станете)
Что правда мать всегда свое берет,
Но разве вырвать из народной памяти
«За Родину, за Сталина – вперед!»
«За Родину, за партию, за Сталина!»
Шли миллионы в свой последний бой
И если б не они, что мы застали бы,
На этой вот планете голубой?
Карлаги? Бухенвальды? Крематории?
Кровавых братьев – фюрера с вождем?
А за спиной у нас стоит история,
Как женщина под проливным дождем,
Дождем из слез и крови, с потом смешанных,
И некуда укрыться от него.
Ну, разве что под трупами повешенных?
А может быть ей кинуться бегом
По тем полям, что пеплом запорошены
По тем лесам, где до сих пор лежат
Те самые родимые, хорошие.
Но разве от себя нам убежать?
Я верю, (вы перечить мне не станете)
История виновна лишь в одном
Что все хранит
В своей народной памяти.
И ничему не даст осесть на дно.
Ведущая: У всех нас есть нравственный долг перед жившими ранее поколениями. Судьбы миллионов жертв политических репрессий никем не выдуманы. Это жестокая реальность. Казахская земля стала местом дислокации многочисленных концентрационных лагерей – одного из наиболее страшных изобретений тоталитаризма.
Ведущий: Память о прошлом нужна нам не только для того, чтобы исполнить долг перед жертвами режима, она необходима для того, чтобы избежать повторения ошибок.
Ведущая:Дойдет ли до следующих поколений боль, страдания, муки тех, чьи жизни были насильственно оборваны? Они погибли безвечно, думали, что не останется и следа их существования. Ведь не осталось даже могил, куда кучами сваливали их тела. Надо помнить о них. Святой долг живущих – чтить память ушедших, не только славных, но и безымянных, кто, как и мы, мог бы чувствовать, думать, страдать, радоваться – словом, жить обыкновенной жизнью, которой их безвременно лишили…
5-й чтец: Просто жить — высшая отвага,
О другом не думай, не мечтай.
Точка неприметная Карлага.
Сколько тут таких – пересчитай!
Я в твои хочу всмотреться лица.
Тех печально прожитых времен.
Вон стоит предатель Солженицын,
Но не он здесь главный, нет, не он.
Тысячи безвинно пострадавших,
В сталинский попавших оборот,
Родины и чести не продавших,
Не продавших имени – народ.
Ни в селе глухом, и ни в столице…
Пробирает до мозгов мороз:
Проступают лица, лица, лица…
В их глазах стоит немой вопрос:
«Как народ предстал врагом народа?
И за что, скажите, почему,
Мы сошли полагерно, повзводно, при его сиянии во тьму?»
Что ответить? Даже и сегодня
С высоты и знания и лет,
Кто сумеет твердо, принародно
Дать всеобъясняющий ответ?
Через жизнь проходит не ветшая,
Имя, честь, и совесть, и судьба
Мы забытых в жизни воскрешая
Воскрешаем самое себя.